Вельяминовы – Время Бури. Книга первая - Нелли Шульман

На углу стояла мелочная лавка. На пальцах объяснившись с хозяином, Отто узнал, что в доме живет местный доктор, китаец, с тибетской женой и детьми. Девушку звали Айя Тензин. Тибетец вывел Отто на улицу. Указав на белые стены дворца Потала, он провел рукой по коротко стриженой голове, завертев пальцами, будто крутя молитвенный барабан.

Отто понимал, что девушка монахиня:

– Но такое противоестественно, – он купил на базаре коралловое ожерелье, – предназначение женщины в браке, в рождении детей. У нее окажутся идеальные мерки, я уверен…, – в кармане куртки Отто лежали инструменты:

– Чистейший образец арийской расы, как и я. Наши дети попадут в учебники…, – ночью, в гостевом доме, думая о девушке, он понимал, что почти излечился. Отто обрадовался:

– Остался последний шаг. Я сделаю его, и забуду о пороке. Его нет, и никогда не существовало…, – он заперся в темной умывальной, тяжело, блаженно дыша. Он, правда, предполагал, что девушка не знает европейских языков, но такое не было препятствием. Отто и не собирался вести с ней долгие разговоры. Он хотел измерить ее параметры, и произвести, как думал Отто, процедуру излечения.

Собака отчаянно заливалась. Дверь скрипнула. Тесса, недоуменно, посмотрела на высокого, красивого, широкоплечего мужчину, с европейским лицом, в куртке грубой шерсти, с медным загаром, и короткой, белокурой бородой:

– Должно быть, ему сказали, что я врач…, – Тесса оглянулась, – надо открыть ворота. Я не могу оставаться с мужчиной наедине, если это не вопрос жизни и смерти. Он не выглядит умирающим…, – поклонившись, мужчина, неуверенно, сказал:

– Таши делег…, Нгай минг Отто ин…. Тхендрадг…

– Меня зовут Айя Тензин, – ответила девушка, на безукоризненном, немецком языке:

– Проходите, герр Отто. У меня горячие пельмени, с овощами…– она указала на маленький дворик. Отто стоял, открыв рот. Он, наконец, шагнул внутрь, слыша неприветливое рычание собаки.

Над равниной сгущалась вечерняя тьма. Лхаса переливалась редкими огоньками. Смутно белели стены дворца Потала. На площади, перед рынком поднимались вверх огни костров. Даже на склон горы, доносились заунывные звуки труб. В конце второго месяца года, по лунному, тибетскому календарю, ламы окружали города и деревни, чтобы выгнать злых духов. Отто видел процессию монахов с флагами, с поднятыми вверх на шестах танками, картинами на шелку. Они шли, к городу, распевая сутры. Она была сейчас где-то внизу, среди сотен людей, в рясах шафрановой желтизны, в темно-красных накидках.

Она сказала, что уезжает обратно в Индию, после исхода праздника. Отто сидел во дворе, держа на коленях миску с пельменями. Собачонка ворчала, оскалив клыки. Айя Тензин велела псу что-то, на тибетском языке. Апсо поднялся и ушел в комнату.

– Простите, – извинилась монахиня, – он сторожевая собака, древней породы. Они недоверчивы к чужим людям.

Отто не успел спросить, откуда она знает немецкий язык. Фон Рабе хотел сделать поинтересоваться таким после измерения. Он ел одной рукой, опустив вторую в карман куртки, ощупывая инструменты. Она упомянула, что живет в Индии, и занимается медициной. Она даже не удивилась его визиту. Фрейлейн только сказала: «Я слышала о вашей экспедиции». Голубые глаза девушки, на мгновение, похолодели, но Отто был уверен, что Айя Тензин не станет нарушать законов тибетского гостеприимства, и не попросит его уйти:

– Она монахиня, пока что…, – Отто помнил, что в буддизме кротость и смирение считаются добродетелями, – она женщина, я мужчина. Она обязана мне подчиниться…, – доев пельмени, допив чай, Отто достал футляр черной кожи. Он понял, что оказался неправ. Девушка, брезгливо посмотрела на металлическую линейку и циркуль. Отто попытался сказать, что он ученый, и просто хочет определить ее этнический тип: «Вы не похожи на коренных тибетцев…»

Айя Тензин, ледяным голосом, заметила:

– Думаю, не стоит обсуждать мое происхождение, герр Отто. Надеюсь, обед вам понравился. Всего хорошего, – поднявшись, она, со значением, посмотрела на ворота. Отто тоже встал. Девушка была высокой, изящной, белые щеки немного раскраснелись от пламени в очаге. Пахло золой и сухими травами.

Дверь в ее комнатку была приоткрыта. Отто увидел пристальные, недоверчивые глаза собачонки. Пес лежал на шерстяном ковре, устроив лапы на вышитой подушке, будто охраняя постель. Стройная, нежная шея девушки уходила вниз, под темную шерсть обыденной рясы. Отто заметил тень на выбритой голове, надо лбом. У нее начинали отрастать волосы.

– Вы меня не поняли, фрейлейн Тензин…, – попытался сказать Отто.

– Сестра Тензин, – поправила его девушка:

– Отчего же? Думаю, что я вас правильно поняла. Вы ищете в Тибете истоки древней расы ариев, Шамбалу…, – розовые губы усмехнулись:

– Наши наставники, герр Отто, чтобы познать путь нирваны, проводят жизнь в молитве, медитации, строгом затворе. Помните, что вы приехали на мирную землю. Ведите себя так, как принято здесь…, – Тензин кивнула на футляр с инструментами:

– Будда учит, что человек судится по его поступкам, а не по тому, как он выглядит…, – она помолчала:

– Все люди равны, герр Отто. В буддизме не существует расы, или национальности…, – Отто не рассчитывал на лекцию, тем более, от женщины. Она стояла, надменно вскинув голову:

– Я читаю газеты, герр Отто, и знаю, что происходит в Германии. Не след превращать Тибет в подобие вашей несчастной, страдающей родины. Уходите, – она протянула тонкую руку к воротам. Собака, залаяв, выбежала во двор.

Оказавшись на улице, он посмотрел в сторону дворца Потала. На горизонте, черной точкой, парила какая-то птица. Отто выругался сквозь зубы:

– Гордячка. Она не знает, с кем имеет дело…, – фрейлейн упомянула, что будет участвовать в процессии, а потом вернется в монастырь Сэра, и проведет в нем ночь.

– Вернее, в затворе, – поправила себя девушка, – я в нем жила, месяц, перед получением звания геше, знатока древних текстов. Я скоро уезжаю в Индию. Дома у меня нет времени для уединения, размышлений…, – она не сказала, где живет в Индии, не говорила о семье, и вообще, понял Отто, была немногословна.

У хозяина гостевого дома, он узнал, где находится монастырь. Товарищи пошли на площадь перед рынком, посмотреть на костры и процессию с трубами. Отто сделал вид, что хочет поработать. Он пришел сюда до темноты. Отто легко нашел затвор. От монастыря, наверх, вела узкая тропинка. Увидев каменные стены, узкое окно, Отто, невольно, поежился:

– Она здесь провела месяц. Все такие люди не в себе. Священники, монахи…, Будда проповедует смирение и кротость. Нет, подобного нам не нужно. Нам нужны языческие боги, купающиеся в крови, боги нордических предков…, – Отто, с другими членами общества «Аненербе», участвовал в языческих обрядах, в замке СС Вевельсбург. В его залах проводились брачные церемонии, SS-Eheweihen:

– Макс и Генрих женятся, и я тоже. Эмма выйдет замуж за нашего товарища. Мы о ней позаботимся…, – Отто хотел провести процедуру лечения и забыть о девушке. Понятно было, что она не согласится ехать в Германию. За обедом Отто, исподтишка, изучал ее лицо. Он помнил арийские параметры наизусть. Фрейлейн, на первый взгляд, им отвечала.

– Я хотел излечиться с той…, – Отто взял бинокль, чтобы не пропустить появления монахов, – с той, бельгийкой…, – вспомнив о фрейлейн де ла Марк, он подумал о профессоре Кардозо. Отто велел себе:

– Оставь. Такого больше никогда не случится. Ты излечишься, женишься на арийской девушке, появятся дети…, – в кармане куртки Отто лежал флакон с дезинфицирующим средством. Отто не сомневался в девственности фрейлейн, однако, все равно, забрал лекарство из аптечки:

– Так лучше. Все должно быть чистым…, – Отто, два раза в день, мылся ледяной водой. Он был брезглив.

Он смотрел на крыши Лхасы, думая о лебенсраум, жизненном пространстве арийской расы. Почти одновременно с ними, в Антарктиду, отправилась еще одна экспедиция «Аненербе». Капитан Альфред Ричер и товарищи искали на юге место, подходящее для поселения германцев. Отто надеялся, что в Антарктиде есть оазисы:

– Мы слышали, на сеансе связи с Берлином…, – он поднес к глазам бинокль:

– Ричер успешно дошел до края льдов и высадился на них. В Антарктиде развеваются флаги рейха. Они назвали берег Новой Швабией…, – Отто решил, что древних ариев надо искать не в Тибете.

– Они ушли, – сказал себе фон Рабе, – в просторы Арктики, в чистоту, в холод вечного льда. Я отправлюсь туда и встречу наших предков, высоких, белокурых, голубоглазых. Люди с кровью севера столетиями хранили нордический тип. С ней я просто излечусь. Все не займет и четверти часа. Мы завтра уезжаем в Гьянгдзе, она не знает, где меня искать, – Отто был врачом и знал процедуру. Он не видел никаких особенных трудностей.